CTPAHA KOTOPOЙ HET

Кишинев

"Так больше не может продолжаться! Власти украли у нас все, они заставили нас прозябать в холоде на копеечную пенсию. Мы не дадим им так обращаться с нами!"

Прямо перед зданием молдавского парламента эффектно накрашенная пожилая женщина кутается в меховой воротник и хорошо поставленным голосом разоблачает грехи властей. Кучка пенсионеров переминается с ноги на ногу от холода и одобрительно кивает. За спиной ораторши выстроилась колонна местного ОМОНа - крепкие парни со скучающими лицами делают вид, что охраняют митинг.

Возмутительница спокойствия - бывшая актриса, а ныне видная правозащитница Майя Лагута. Она регулярно выходит на площади Кишинева с требованием увеличить пенсии и снизить тарифы ЖКХ. На сей раз из-за холодной погоды народу собралось немного, но возбужденные бабушки и дедушки обсуждают происходящее настолько громко, что малочисленность митинга не так бросается в глаза.

За квохтанием недовольных пенсионеров равнодушно наблюдает неряшливо одетый мужчина, сидящий на табуретке рядом с картонным подобием дома. Странное жилище увешано плакатами на разных языках, призывающими журналистов обратить внимание на бедственное положение обитателя: несколько лет назад власти снесли его дом, предложив взамен квартиру меньшей площади. Домовладелец наотрез отказался, и в итоге у него не осталось никакой жилплощади. В знак протеста он с женой переселился в самодельную халупу прямо напротив парламента. Уже несколько лет незаконных застройщиков никто не трогает.

Выступления всевозможных недовольных - отличительная черта Кишинева. Жители молдавской столицы, хорошо помнящие апрель 2009 года, когда в результате массовых протестов были сожжены парламент и президентура, с готовностью выходят на улицы. Конечно, публично выражают протест далеко не все, однако доля любителей постоять с плакатами в столице куда выше, чем в среднем по стране.

Те, кто не верит в силу массовых протестов, привычно ругают власть у себя на кухнях и в барах, рассказывают, какую новую подработку они себе нашли, и обсуждают уехавших за границу знакомых. По неподтвержденным данным, от четверти до трети жителей Молдавии постоянно или большую часть года проводят на заработках за пределами страны.

При этом Кишенев - самый благополучный город Молдавии. На улицах людно и днем, и ночью, на дорогах интенсивное движение, много кафе и магазинов. Есть в Кишиневе и несколько полноценных мегамоллов, хотя бутики известных фирм перемежаются в них с закутками, где торгуют сомнительным турецким ширпотребом.

Бедность распылена по Кишиневу равномерным налетом и проступает во всем: в пригнанных из-за границы старых "фольксвагенах"; в покрытых трещинами и выбоинами дорогах без разметки; в исписанных граффити бетонных заборах, укрывающих от глаз разрушающиеся сооружения советской эпохи; в одежде прохожих; в постоянном холоде в домах и кафе. В постсоветской Молдавии, особенно после того как коммунисты отдали власть либералам, тарифы ЖКХ, и в первую очередь на отопление, начали неудержимо расти и стали недоступны большинству населения. "У меня свекровь зимой ходит дома в куртке и платке шерстяном, потому что денег на отопление нет. Поэтому внука мы ей отдаем только летом - заболеет", - рассказывает мне кишиневская знакомая.

Сёла

Если в Кишиневе массовый отъезд жителей не так заметен, потому что на места невозвращенцев в столицу стекаются люди со всей страны, то в селах потери заметны сразу - по заколоченным пустым домам. Еще один характерный признак - "брошенные" дети, отданные на воспитание бабушкам и видящие своих родителей пару раз в год, когда те приезжают на родину отдохнуть от ухаживания за больными или строительства чужих особняков.

Оставшиеся в Молдавии селяне выживают кто как может. Многие из них, несмотря на наличие высшего образования, а то и двух, не могут найти работу и питаются тем, что выращивают у себя на участках. Ни о какой прибыли от продажи картошки или винограда речи не идет.

На фоне общего упадка люди, сумевшие наладить в селе собственный бизнес, особенно выделяются. "Я работаю учительницей в школе, но этих денег не хватает даже на оплату электричества. Поэтому я в середине 90-х начала сдавать часть дома туристам", - рассказывает Алла Бензен, владелица самого большого и ухоженного участка в поселке Требужены. Поначалу Алла с детьми делали все сами: готовили постояльцам еду (овощи - со своего огорода, молоко - свое, мясо - тоже), вышивали занавески, убирали комнаты. Но по мере того как бизнес развивался, стали нанимать помощников. Сейчас пансион Аллы Бензен знают чуть ли не по всей Молдавии - люди заранее бронируют комнаты и приезжают в Требужены на выходные, а летом даже проводят тут весь отпуск.

Мы сидим с хозяйкой на втором этаже ее мини-гостиницы. В будние дни в ноябре постояльцев у Аллы нет, поэтому комната не отапливается. "Все сама делала: узнавала, какие документы нужны, оформляла бумаги, вела бухгалтерию, делала рекламу. Поначалу, еще при коммунистах, министерство туризма с нами сотрудничало - была идея развивать национальный туризм, а сейчас все опять заглохло. Но у меня уже есть постоянные клиенты, приезжают регулярно, друзьям советуют - вон мы еще один этаж достраиваем, летом там можно будет жить".

Провожая меня до калитки, Алла показывает свой участок с живописно расставленными как будто в случайном порядке телегами, бочками и прочей деревенской утварью. На краю самодельного бассейна лениво умывается толстая рыжая кошка. За воротами гостиницы впечатление деревенской идиллии пропадает: в стороне от дороги на окраине села гниет полуразобранный трактор за покосившимися заборами видны неухоженные дворы, перерезанные грязными полосами грядок и веревками с сохнущим бельем. От встречных селян в ватниках ощутимо тянет хмельным духом, хотя еще только середина дня. На невысокой поленнице пристроилась стайка детей, недобро косящихся на нашу относительно новую - ей нет и десяти лет - машину.

Симпатичная улыбчивая молодая женщина в резиновых сапогах и ватнике, подметающая асфальт перед калиткой, объясняет мне дорогу и заодно рассказывает о своей жизни: "У меня два высших образования: инженер кадастра и детский психолог. Но после развала Союза устроиться я нигде не смогла. Пришлось вернуться в село к родителям, и сейчас я сижу дома с детьми". Подходит черная корова тычется ей в плечо - она смеется и гладит ее по носу. Из калитки выглядывает старушка и, подозрительно глядя на меня, что-то спрашивает у моей собеседницы по-румынски. В селах многие пожилые люди так и не выучили русский, а теперь, когда государственным языком официально стал румынский, бывший язык дружбы народов забывают и молодые.

Комрат

Зато люди всех возрастов свободно говорят по-русски в Гагаузии - автономном территориальном образовании на юге Молдавии. Жители крошечной Гагаузии вообще учат множество языков: помимо русского, в школах обязательно преподают гагаузский, румынский и один-два европейских языка.

Вообще, назвать Комрат городом можно только с большой натяжкой. В самом крупном поселении Гагаузии живет всего 25 тысяч человек. Малоэтажные каменные домики перемежаются магазинами типа сельпо. Плохо заасфальтированная дорога приводит к небольшой лестнице с мраморными монументами - это Аллея славы гагаузского народа, открытая в 2006 году. На фоне неотремонтированных зданий новенькие памятники и еще не затоптанные плиты смотрятся чужеродно.

Через дорогу от пустынной аллеи стоит свежепокрашенный православный храм, в который то и дело заходят люди. Разговорчивая старушка, продающая свечи и иконки, с готовностью рассказывает про непростой комратский быт. "Ну что, как живем? Тяжело живем. Цены на отопление опять подняли - у меня пенсия меньше, чем я за месяц должна платить", - слышу я знакомую историю. "А вы приходите лучше к нам на митинг", - вдруг говорит старушка. Митинги в Комрате - дело непривычное ("не то что у них там в Кишиневе"), но больно уж припекло жителей постоянное повышение тарифов.

"Ну, конечно, мы бы хотели присоединиться к России", - отвечает на мои назойливые вопросы учительница одной из комратских школ. При этом женщина смотрит на меня как на несмышленого ребенка. Мы сидим в плохо отапливаемом кабинете с выцветшими, местами отклеившимися обоями. В окно кабинета виден заросший бурьяном пустырь. "Работы нет - вот и уезжают многие, - опровергает собеседница мое предположение о межэтнических конфликтах. - В этом отношении тут спокойно. Раньше бывали случаи, а сейчас уже ничего такого нет". Похоже, очередное обострение молдавско-гагаузского конфликта затронуло лишь представителей власти.

Бельцы

"Ну зачем ты поедешь в Бельцы? Там то же самое, что в Кишиневе, только беднее, люди злее и все поддерживают коммунистов", - отговаривали меня от двухчасовой (в один конец) тряски в маршрутке кишиневские знакомые. Вопреки ожиданиям, второй по величине и значимости город Молдавии оказался очень чистым и уютным. И именно в Бельцах я встретила самых ярых националистов - как румынских, так и русских.

"Вы не представляете, как они с нами обращаются, - горячо рассказывала мне продавщица одного из сувенирных магазинов про непростые отношения румын и молдаван. - Они сюда приезжают как хозяева, называют нас слугами и свиньями. И зачем мы будем объединяться с Румынией? Чтобы они нас вообще со свету сжили?" В юности она жила с мужем в России и вспоминает об этом времени исключительно с теплотой.

Пресловутые тарифы ЖКХ в Бельцах почти такие же, как в Кишиневе, а зарплаты горожан куда ниже. "Тут молодым проблема устроиться на работу, - рассказывает мне совсем еще не старый Юрий. - Раньше был завод имени Ленина, он давал много рабочих мест, а сейчас там развалилось все, вот молодежь и уезжает - в основном в Кишинев, но многие и за границу". Сам Юрий работает в магазине "Ткани", где совмещает обязанности бухгалтера, закупщика и охранника.

Несмотря на будний день, на площади Василе Александри в центре Бельц довольно людно. На аллейке рядом с площадью бабушки продают с рук какие-то платки. Чуть поодаль расположилась цыганская семья - женщины в цветастых юбках перекладывают что-то из своих баулов, а вокруг них носятся человек шесть чумазых детей. В Бельцах и окрестностях традиционно много цыган, и местные жители их не любят и боятся.

Самое заметное здание на площади - Национальный театр имени Василе Александри. "Нам очень повезло, что здание капитально ремонтировали в начале 90-х, перед самым отделением Молдовы от СССР, - рассказывает пожилая сотрудница. - С тех пор ничего не реставрировалось - денег нет".

Театр имени Василе Александри известен не только в Бельцах, и дела у него идут неплохо. Все спектакли, за исключением нескольких постановок для детей, играются на румынском языке. "Это принципиальная позиция. Румынский язык исконно был родным в Молдавии, так почему мы должны ставить пьесы на русском?" - горячится директор театра Анатол Рэчилэ. Мы сидим в его кабинете, увешанном афишами театра и старинными картами Бессарабии. "Видите, видите, сколько они оттяпали? - пожилой, но чрезвычайно подвижный Рэчилэ в щегольском замшевом пиджаке показывает на одну из карт. - Это все была наша территория!" Директор почти кричит.

Рэчилэ мечтает о присоединении Молдавии к Румынии. Услышав вопрос, помнит ли он что-то хорошее об СССР, директор на несколько секунд задумывается, а потом решительно отвечает: "Ничего!"

О своих актерах директор заботится, давая им возможность зарабатывать на стороне и организуя гастроли в другие страны. Но обеспеченными людьми артистов назвать нельзя: в перерыве между спектаклями члены труппы бегают в стоящий прямо напротив театра павильончик за беляшами и плациндами - национальной молдавской выпечкой. Беляши жирные, от них пучит, но стоят они всего несколько леев.

На обратной дороге из Бельц в Кишинев водитель на полной громкости слушает диск со странной смесью шансона и попсы на русском языке. Сидящая на заднем сиденье пассажирка, перекрикивая музыку, рассказывает соседу, что прилетела в Молдавию из Испании на несколько недель и ездила в Бельцы, чтобы уладить последние формальности по продаже квартиры. Через несколько дней у нее обратный самолет в Мадрид - и вряд ли в ближайшие годы она вернется на родину.