CTPAHA KOTOPOЙ HET

Во времена Александра Македонского территория нынешнего Таджикистана воспринималась греками как край Земли, откуда дороги ведут только на юг – в Индию, или на север – в неизведанную страну скифов. Наверное поэтому первое дошедшее до нас название Худжанда (сам город древнее этого названия) – Александрия Эсхата, что значит Крайняя. Но мы-то живем в XXI веке и прекрасно знаем, что Худжанд расположен центральнее некуда – в самом сердце Средней Азии, многие особенности которой тут проявлялись и проявляются наиболее ярко.

Например, такая как преклонение перед сильными мира сего. Преклонялись вот перед Ильичом 70 лет – пожалуйста, в Ленинабаде появился самый высокий в Советской Азии памятник Ленину. Настала пора преклоняться другим кумирам, и вот, не извольте сомневаться, в Худжанде устанавливается статуя прародителя таджикской государственности Исмаила Самани, по высоте даже превосходящая статую пролетарского вождя. При этом Ленин находит себе новое место – в Парке Победы, где среди буйной растительности бродят меланхоличные коровы, да на берегу Сырдарьи сидят влюбленные парочки. Здесь уже имеется монумент воинам-афганцам. В парк впоследствии планируется свезти все местные памятники советской эпохи, чтобы создать этакий музей под открытым небом.

Вообще в Ленинабаде, простите, Худжанде, пережитки советского прошлого и новодел эпохи независимости повсюду мирно соседствуют. Мечети – с памятниками героям Великой Отечественной и революции, бодрящие цитаты президента Эмомали Рахмона с оставшимися еще с 70-х надписями на крышах домов: "Не оставляйте детей без присмотра", "Храните деньги в сберегательной кассе". Чаще всего, конечно, встречается напоминание о независимости Таджикистана ("Истиклолияти Чумхурии Точикистон муборак") и реклама тарифа сотовой связи с минимальными ценами на звонки в Россию ("Руссия ИДМ Beeline – 0,7 с").

Перед тем как устроить себе прогулку по Худжанду мы решили ознакомиться с окрестностями, благо посмотреть здесь есть на что. Нашим гидом выступил Владимир Михайлович Тарасов, бывший главный редактор газеты "Ленинабадская правда" (ныне – "Согдийская правда"). В журналистке он с 1965 года, в Средней Азии – с 70-ого, в Худжанде – с 76-ого. С 1978 года состоял в Союзе журналистов СССР, в независимом Таджикистане не просто рефлексировал по прошлому, но пытался что-то делать, чтобы сохранить связи, оставшиеся нашим странам от Союза – организовывал фестивали русской песни, участвовал в мероприятиях российских соотечественников и так далее.

Теперь Владимир Михайлович – пенсионер, которого «на районе» знает каждая кошка – их самих дома у Тарасова и его супруги Ирины живет целый выводок. Каждый раз, подкармливая очередную четвероногую бродяжку, Тарасов исправно ворчит на таджиков, которым, дескать, чужда любовь к нашим братьям малым. Впрочем, мы отвлеклись, пора в дорогу..

Уран и золото

Первым делом мы направляемся в Чкаловск, в котором, образно выражаясь, Советский Союз состоялся как ядерная держава: именно здесь был впервые в СССР обогащен уран, послуживший впоследствии  сырьем для первого атомного реактора и первой советской атомной бомбы. Следовательно, отцом-основателем этого города-спутника можно смело считать Лаврентия Павловича Берию, который в СССР, как известно, курировал ядерную программу.

 Из Худжанда в Чкаловск ведет широкая и гладкая дорога, прекрасное состояние которой переводит наш разговор в дорожно-строительное русло. "Китайцы, - поясняет Тарасов, - они и мост в Ленинабаде построили". Тарасов хвалит президента Эмомали Рахмона, открывшего республику для строителей и бизнесменов из Поднебесной. Владимир Михайлович вообще, в отличие от большинства русскоязычных жителей Таджикистана, не склонен направо и налево хаять руководство республики. Того же Рахмона он оценивает достаточно высоко, особо выделяя способность таджикского президента без бумажки говорить много и красочно на любые темы.

Что касается дорог, то впоследствии мы еще не раз услышим от местных жителей хвалебные отзывы о работе китайских строителей, благодаря которым основные магистрали Таджикистана существенно выигрывают на фоне, например, узбекских автострад. Правда, всеядность китайцев пугает таджиков, особенно тот факт, что гости с Востока не чураются употреблять в пищу ослов.

На въезде в Чкаловск высится монумент, посвященный работникам атомной отрасли. Следует поворот, оживленная трасса остается в стороне, и мы оказываемся в городе, где в будни можно пройти несколько кварталов и не встретить ни одного человека. Двадцать лет назад в Чкаловске жили более 40 тысяч человек, сейчас – почти вдвое меньше. После развала Союза здесь начался настоящий исход – город практически в полном составе покинули русские, а также многочисленные диаспоры крымских татар и немцев, родители которых и строили Чкаловск в 40-х как поселок, по-новому – моногород, при Ленинабадском горно-химическом комбинате (официальной датой основания города считается 1946 год).

---

Постановление о создании комбината номер 6, (позже Ленинабадский горно-химическим комбинат  было принято Государственным комитетом обороны СССР 15 мая 1945 года, когда американцы еще не продемонстрировали свое атомное оружие. Для строительства первого в Союзе объекта подобного рода  были привлечены ресурсы ГУЛАГа. Силами репрессированных на пустыре на месте современного Чкаловска был возведен проверочно-фильтрационный лагерь, где разместили несколько тысяч советских солдат и офицеров, освобожденных из немецкого плена, и граждан, оказавшихся на территориях, оккупированных Германией. После этого сюда доставили советских немцев из Коми, куда их ранее депортировали с Поволжья. Условия жизни и  работы тут были  намного лучше, чем в других лагерях Союза. Возможно, именно поэтому многие из строителей комбината остались жить и работать в Чкаловске. Предприятию были переданы Адрасманский, Майлисуйский, Уйгурский, Тюя-Муюнский и Табошарский рудники. К началу строительства комбината здесь было добыто 18 тысяч тонн урановой руды. Строительство чкаловского комбината лично курировалось Лаврентием Берией. В настоящее время чкаловский комбинат по-прежнему является стратегическим предприятиям – только не за счет урана, а за счет аффинажа золота и производства золотых и серебряных слитков.)

---

Сегодня комбинат (сейчас он называется – производственное объединение "Восток-Редмет") по-прежнему включает десять отдельных предприятий (ювелирный, машиностроительный завод и другие), но на сохранивших советские названия улицах (Ленина, Гагарина) жизни не больше чем в Аральском море. Это легко объяснимо, учитывая, что к моменту распада Союза узбеки и таджики составляли всего 11 процентов от общего числа рабочих комбината.

Только в самом центре Чкаловска, где расположено правление комбината и небольшой стихийный базарчик, заметно оживление. На перекрестке стоит уличный певец – пожилой, на вид русскоязычный, господин исполняет что-то из советской классики а капелла. Вокруг сидят торговцы дынями и слушают свои мобильные телефоны.

Тарасов рассказывает, что в советские времена сотрудники его газеты ездили в Чкаловск из Ленинабада обедать, настолько в столовой комбината было вкусно и дешево. "А сейчас что? Немцы, татары, русские уехали. Таджики тоже уезжают – на заработки", - резюмирует Владимир Михайлович. Между тем  именно в Чкаловске сейчас расположено самое рентабельное производство республики – золотодобывающее. Но, поверив нашему спутнику на слово и не даже не предприняв попыток познакомиться с местным общепитом, хотя шашлыком соблазнительно тянет из каждого кафе, едем дальше.

По дороге Тарасов вспоминает фамилию Опланчука, Владимира Яковлевича, Героя Социалистического труда, в 1960-1991 годах бывшего директором Чкаловского комбината. По словам Владимира Михайловича, это был, что называется, "слуга царю, отец солдатам". Хозяйство свое он держал в идеальном состоянии, за что пользовался заслуженным уважением всех жителей города. У здания правления даже бюст установлен. А вот сынок его, Анатолий, в папу не пошел и, будучи мэром города Снежинска, что в Челябинской области, в 2006 году был осужден на 8 лет колонии строгого режима за растрату имущества и получение взятки. В 2011 году за хорошее поведение ему заменили заключение на исправительно-трудовые работы.

Вода – это жизнь

Мы вновь выруливаем из сонного Чкаловска на большую дорогу, и наш путь лежит к Кайраккумскому водохранилищу. Этот искусственный водоем, который местные жители запросто называют "морем", образовался в 50-е годы прошлого века после строительства плотины и ГЭС на Сырдарье. Длинна водохранилища 75, а ширина от 5 до 12 километров. Вода здесь даже в октябре вполне пригодна для купания.

Задуманное как благо для всех республик-соседей это водохранилище нынче служит поводом для соседских склок. Владимир Тарасов полагает, что во многом виной тому "гнусная линия", которую гнет президент Узбекистана Ислам Каримов.  Дело в том, поясняет Тарасов, что договоренность между среднеазиатскими республиками по использованию водных ресурсов и совместных затратах на их поддержание имеется, но узбеки периодически отказываются выделять деньги на ремонт дамб. "Ведут себя как враги", - возмущается Владимир Михайлович. Пока республики-соседи выдвигают друг другу взаимные претензии,  прибрежные земли затапливаются, а само водохранилище наполняется илом. Сейчас здесь скопились сотни тысяч тонн ила, и треть водоема нуждается в очистке от этой напасти.

Когда Тарасов рассказывает о том, как собачатся между собой руководители Таджикистана и Узбекистана, в разговор вмешивается наш водитель. Раньше, говорит, граждан Узбекистана даже на плотину пускать боялись, мол, враги, диверсанты. Заставляли отчитываться, кого возил, куда возил. Сейчас в Таджикистане обстановка стала попроще, и это чувствуется во всем, а вот у соседей на таджиков по-прежнему взирают косо.

Но если отрешиться от проблем Кайраккума, то можно просто наслаждаться пейзажами – там где вода, там всегда жизнь, и здесь это наиболее заметно. Когда в пустынном месте неожиданно встречаешь большую воду – это поражает воображение.  По ощущениям на Кайраккуме прямо как на Каспии, где-нибудь на Мангышлаке – желтая земля, синее море. Только вот зелени побольше будет.

На Кайраккумском море расположен, так сказать, местный Золотой берег - на местные базы отдыха приезжают отдыхать и тренироваться футбольные клубы и национальная сборная не только Таджикистана, но и команды из Казахстана и даже России. Не "Спартак" с ЦСКА, конечно, рангом пониже, но и они находят здесь все, что надо – солнечную погоду, чистую воду, свежие фрукты и самый теплый прием. Хотя инфраструктура, оставшаяся еще со времен СССР, поражает своей реликтовостью. Да и "культурный слой" вдоль берега сохранил множество артефактов советского периода, больше попадающих под категорию "мусор".  Ну и наконец, обязательный элемент пейзажа - разгуливающие по окрестностям коровы и ишаки. Правда, это все только на несколько километров от плотины, дальше тянутся дикие места – без домов отдыха, скота и мусора.

Утверждают, что рыбалка тут знатная. Жерех, сом, сазан, толстолобик – много чего можно наловить, но рыба мало-помалу уходит, властям даже пришлось ввести нормативы по вылову. Связано это с массовой гибелью рыбы во время ирригационного периода, когда с водохранилища резко сбрасывается огромный объем воды. Тарасов напоминает нам и об извечной проблеме - браконьерах, промышляющих с помощью сетей и запрещенных электроудочек. Их ежедневный улов исчисляется тоннами рыбы, которая продается на всех местных рынках.

На берегу водохранилища мы застали строительную суету – десятки камазов подвозили грунт и ссыпали его на свежую дамбу. Сами строители, то ли в силу слабого знания русских терминов, то ли, посчитав, что наш интерес подозрителен, так и не смогли нам объяснить, в чем смысл строительства. Хотя, по всей видимости, тут проводились те самые берегоукрепительные работы, на которые Узбекистан жалеет денег. Если регулярно ими не заниматься, то весь таджикский Золотой берег постепенно сползет в воду вместе с базами отдыха, советскими реликтами и коровами.

Разговаривая о Кайраккуме, Тарасов, помимо ностальгических ремарок о проведенных на здешних берегах выходных ("Вот наша любимая арочка!"), вспоминает о случае, который, по его мнению, показывает разницу между ролью прессы в советском и современном обществе. Когда в 1985 году в регионе произошло сильнейшее землетрясение, эпицентр которого находился как раз в городке Кайраккум (расположен между водохранилищем и Худжандом), сильно пострадали прибрежные кишлаки - Кунтуллюк, Исписар, Катаган. Первый из них местные власти восстанавливать не пожелали и списали под снос. Однако жителям через "Ленинбадскую правду" удалось отстоять свои пострадавшие жилища. В нынешнее время, считает Тарасов, пресса уже не в силах противостоять власть имущим при защите интересов простых людей. Что в Таджикистане, что в России.

Исторический колхоз

Покинув водохранилище с его необозримыми просторами, мы едем в сторону Худжанда по другой дороге и углубляемся в местность, где один насаленный пункт, не успев закончится, сменяется другим. Поля, рынки, промышленные предприятия – возможно, это самый оживленный регион в республике. Если даже сейчас здесь весьма оживленно, то каково тогда было в советские времена? Просто ярмарка жизни.

Проехав через городок Кайраккум, половину территории которого занимает ковровый комбинат, в свое время крупнейшее в СССР предприятие подобного рода, мы направляемся в Арбоб. Бывший хлопководческий колхоз-миллионер, ныне этот кишлак стал символом независимого Таджикистана. Именно здесь 16 ноября 1992 года состоялась 16-я сессия Верховного совета республики, положившая конец первому, наиболее кровопролитному, этапу гражданской войны. Тогда же председателем совета был выбран Эмомали Рахмон. Собственно, с этого момента в Таджикистане и началось формирование органов власти независимого государства, а не одной из республик Союза.

В 1952-1967 годах председателем колхоза имени Ворошилова был Саидходжа Урунходжаев, депутат Верховного Совета СССР и дважды Герой Социалистического труда. При нем в колхозе был построен самый настоящий дворец, до сих пор поражающий воображение, особенно на фоне окружающей действительности. Представьте себе – настоящая таджикская глубинка, хлопковые поля, скромные жилища деревенских жителей и вдруг некий гибрид ВДНХ и Петродворца с колоннами, фонтанами и лестницами. Строили дворец в основном местные жители, что позволило свести смету к 1,2 миллиона долларов (12 миллионов рублей) при первоначально запланированных тратах в пять миллионов.

"Смотрите, еще один, я даже не думал, что его здесь оставят", - говорит Тарасов – действительно, предваряет все это дворцовое великолепие статуя Ленина – одна рука в кармане, другая сжимает кепку. Ильич обсажен гладиолусами и слегка запачкан голубями. Позади статуи уходит вверх вместе с лестницей каскад фонтанов, ныне находящихся на реконструкции. Поднявшись к самому дворцовому зданию, видишь два портрета по бокам от входа – Эмомали Рахмона и Исмаила Самани. Ленин, Рахмон, Самани – в этом треугольнике как бы замыкается прошлое и настоящее Таджикистана.  Чуть левее от входа расположена гробница и памятник Урунходжаева. На гробнице выгравировано изречение Саади: "Когда ты родился, ты один плакал, а все вокруг радовались. Проживи свою жизнь так, чтобы когда ты будешь умирать, все вокруг плакали, а ты один улыбался".

Во дворец, как и в советские времена, может попасть любой желающий. Сюда обязательно привозят туристические группы, в обязательном порядке в Арбоб наведываются и молодожены. Той самой исторической сессии Верховного совета Таджикистана в 1992 году посвящена музейная экспозиция. Здесь все очень по-советски – ухоженные газоны, Ленин, фонтаны, даже дед в традиционном халате, обитающий в крохотном домике при въезде на дворцовую территорию. Узнав, откуда мы, он на плохом русском рассказал, что еще в 60-е служил в Мытищах. А когда мы уже покидали Арбоб, дедуля не преминул попросить у нас символические пару сомони – этакий абстрактный сбор, не оговоренный ни в каких прейскурантах, но принятый в этих краях, судя по всему, еще со времен Саманидов. Посоветовавшись с Тарасовым, мы решили не обижать аксакала и выдали ему требуемое.

Война  и мир

---

…Ходжент расположен на берегу отличной многоводной Сырдарьи и со всех сторон окружен горами, по скатам которых зеленеют роскошные сады, а все это вместе — вода, горы и растительность летом, при здешней жаре и засухах, дает воздуху благоприятную свежесть и чистоту, зимой же умеренность. …Ходжент весь окружен великолепными садами, которых здесь больше, чем в других местностях области. Все эти сады фруктовые, плоды растут здесь в удивительном изобилии и ими снабжаются окрестные города… ("Санкт-Петербургские ведомости", 1868)

---

"Любимый город может спать спокойно, И видеть сны, и зеленеть среди весны…". Возвращаясь в Худжанд, Тарас рассказывает нам о гражданской войне в Таджикистане.  В отличие от Душанбе, Куляба или Курган-Тюбе, Ленинабад был мало затронут боевыми действиями в начале 90-х. Однако ему серьезно осталось от мародеров из числа гвардейцев Народного фронта, то есть от "юрчиков". Владимир Михайлович рассказывает об обвешанных оружием и награбленным добром молодчиках, которые, упиваясь собственной безнаказанностью, отбирали у местных жителей понравившиеся им вещи, расстреливали витрины и автомобили. "Ты понимаешь, - говорит Тарасов, - уже взять не может, не лезет никуда, а вот попортить, порушить все равно надо".

Ленинабад – родина не только первого президента Таджикистана Рахмона Набиева, но и большинства советских руководителей республики; исламисты, они же "вовчики", не имели здесь серьезного влияния. Тем не менее, последний всплеск гражданского противостояния имел место именно в Худжанде, когда в ноябре 1998 года бывший полковник 201-й дивизии и полевой командир Махмуд Худойбердыев поднял здесь антиправительственный мятеж. Худойбердыеву удалось захватить Худжанд на два дня и даже отрезать его от Душанбе, после чего переброшенные через территорию Узбекистана таджикские войска подавили мятеж. С тех пор судьба Худойбердыева, этого Джелал ад-Дина 21 века, остается неизвестной. По некоторым данным, его ликвидировали узбеки, по другим – он с узбеками же тайно и сотрудничает.

Вообще, считает Тарасов, несмотря на огромные человеческие жертвы и разрушения, Гражданскую войну в Таджикистане сложно назвать именно гражданской, поскольку подавляющее большинство граждан никоим образом в ней не участвовало, и участвовать не желало. Исключительно межклановые и религиозные разборки, в которых страдали, к сожалению, все подряд. Действительно, кого ни спросишь про этот период, ответ почти одинаков: не знаю, не воевал, глупость какая. Наш водитель Нурали на вопрос об участии в войне, лишь пожал плечами: "Так это война была только ради грабежа. Против кого воевать? Друг с другом что ли? Вот если бы против узбеков…". К началу войны он как раз вернулся из армии, где выучился на водителя-механика БМП. Однако дома предпочел пойти работать парикмахером, а не применять на деле приобретенные на службе познания.

Сейчас в Худжанде ничего о войне не напоминает. Мирная жизнь бурлит вовсю, как и Сырдарья на своих перекатах. Торгуют базары и магазины, работают интернет-салоны и пункты обмена валюты, выходят газеты. Кстати, о газетах. Взяв в гостинице на ознакомление номер русскоязычной "Согдийской правды", бывшей газеты Тарасова, при первом же взгляде на текст обнаруживаем там кучу опечаток. Обычное дело, поясняет Владимир Михайлович, знающих русский язык не на уровне базара, а профессионально, становится все меньше. Хотя желание учить его у местных жителей есть, и большое. Тарасов рассказывает о соседе по подъезду, судебном приставе, таджике, который устроил для своих детей два дня русского языка в неделю, когда им разрешается говорить только на "великом и могучем". Но журналистов таким образом не подготовишь – для этого неплохо было бы получить помощь из России. Однако Москва, несмотря на громкие заявления о поддержке соотечественников, не разменивается на такие мелочи как поддержка региональных газет в республиках СНГ. Пусть они хоть трижды русскоязычные.

Владимир Михайлович показывает нам письмо, пришедшее ему в 2010 году из мэрии Москвы в ответ на просьбу закупить для редакции "Согдийской правды", как главного русскоязычного издания региона, оргтехнику. "Мы приветствуем работу вашей газеты, направленную на распространение русской культуры… рассмотрим возможность включения вашей заявки… сообщим дополнительно" и все в том же духе, но никакого решения так и не последовало. И это в конторе Юрия Лужкова, главного радетеля за русскоязычных. Чего тогда ждать от федеральных министерств?

Наш визит в Худжанд был бы неполным, если бы мы не посетили местную мечеть. Она, вместе с мавзолеем шейха Муслихиддина, входит в единый архитектурный комплекс, и в отличие от многих других культовых сооружений, не является новоделом эпохи независимости. В мечети, построенной еще в 16 веке, находится резиденция верховного муфтия Согдийской области Хочи Хусайна Мусозады. Его помощник сразу распознал в нас с коллегой россиян, пояснив это так: "Как уважительно говорите – сразу видно, что россияне". Оставим без комментариев это спорное утверждение.

Пообщавшись со священнослужителями, которые оказали нам самый радушный прием, мы решили дополнить культурную программу посещением футбольного матча между местной командой и "Вахшем" из Душанбе. Правда, попали мы только на второй тайм, но в любом случае – такого количества семечек на душу населения, какое приходилось на каждого зрителя на этом спортивном поединке, мы не видели никогда. Кстати, многие жители Таджикистана, особенно в Душанбе, испытывают симпатии к футбольной команде московского "Локомотива". Объясняется это просто – золотая пора "железнодорожников" пришлась на эпоху Юрия Семина, который в середине 80-х тренировал душанбинский "Памир".

Такие отсылки к советскому прошлому мы слышим постоянно. По частоте упоминаний с ними могут сравниться разве что упоминания о родственниках, находящихся на заработках в России. Собственно наше финальное застолье с Владимиром Тарасовым, несравненным таджикским шашлыком и гораздо более сомнительной водкой так же проходит в поисках ниточек, связывающих прошлое, настоящее и будущее.