CTPAHA KOTOPOЙ HET

Бывшего милиционера в Андресе выдают, наверное, только остроносые ботинки и меховая кепка, но, скорее всего, еще год в Рийгикогу (эстонском парламенте) - и одеваться он станет по-другому. 42-летний Андрес Анвельт - политик начинающий, поэтому парламентские анекдоты рассказывать ему еще не надоело. Например: "Один центрист отчитывался в бухгалтерии за представительские расходы и принес чек за литр майонеза. С тех пор представительские деньги у нас называют майонезными". О собственной политической карьере он говорит, кажется, искренне: "Политиком быть только учусь, и иногда, конечно, хочется морду кому-нибудь набить". Что касается мотивации: "Стал к сорока подходить, думаю - все пацаны уже в политике, один я остался. К разным партиям присматривался, но в консерваторы с моей фамилией идти странно, не странно только в социал-демократы - к ним и пошел".

Фамилия действительно интересная. Андрес - коренной таллинец ("И, как все коренные таллинцы, после реституции живу за городом"), а его отец - буквально "дети Арбата": родился в московском роддоме имени Грауэрмана в семье Яна Яновича Анвельта, начальника главного управления гражданского воздушного флота СССР. В 1918-1919 годах Ян Янович возглавлял Эстляндскую трудовую коммуну - советское государство на востоке Эстонии; в кабинете таллинского митрополита Корнилия висит портрет святого новомученика Платона Эстонского - вот его, например, убили власти Эстляндской коммуны. Сам Ян Янович Анвельт погиб в 1937 году во внутренней тюрьме на Лубянке - запытали до смерти еще до суда.

Внук старого большевика Андрес поступил в местную школу милиции по "этническому" набору, устроенному министром внутренних дел Эстонской ССР Марко Тибаром. Штат республиканской милиции на 95 процентов был укомплектован неэстонцами. Тибар набрал целый курс представителей титульной национальности - считалось, что это позволит гуманизировать эстонскую правоохранительную систему. Раньше также же "этнические" наборы устраивали в 1970 году, когда Таллин открыли для безвизового посещения гражданами Финляндии, и в 1979-м, накануне таллинского этапа московской Олимпиады.

Учеба в милицейской школе засчитывалась как армейская служба, но называть ее способом откосить от армии, видимо, не стоит. Милицейских курсантов в конце 80-х, после начала столкновений в Нагорном Карабахе, часто посылали подавлять межнациональные конфликты. Андрес вполне мог повоевать еще в курсантские годы, но министр Тибар о свой молодежи продолжал заботиться и договорился с Москвой, что таллинских курсантов никуда посылать не будут, а они вместо этого будут исполнять функции ОМОНа.

К 1989 году ОМОНы уже создали в Риге и Вильнюсе, Таллин был на очереди. Таллинская школа милиции, как и республиканские ОМОНы, подчинялась МВД СССР напрямую, и Москва согласилась с Тибаром, что ОМОН в Эстонии не нужен. В итоге, когда в начале 1991 года именно местные ОМОНы в Литве и Латвии были главным инструментом подавления сепаратистов, в Эстонии все обошлось без крови. Андрес к тому времени работал оперуполномоченным в Ленинском РОВД Таллина, борьбе за независимость предпочитая борьбу с автоугонами.

Когда же в независимой Эстонии вместо милиции появилась полиция, для коренного меньшинства в ней открылись невероятные карьерные перспективы. "В уголовном розыске были почти одни только русские специалисты, и они стали массово уходить - кто-то в Россию, кто-то в охранные фирмы, кто-то и в криминальные структуры, - рассказывает Андрес. - Мы оставались и фантастически быстро росли. В 21 год я уже был старшим оперуполномоченным республиканского уголовного розыска, который потом переименовали в криминальную полицию".

В конце 1990 года, еще до признания независимости Эстонии властями СССР, в Пярну открылась полицейская школа с трехмесячным курсом обучения . Андрес и его коллеги называли ее "экспресс-курсами для героев Советского Союза", имея в виду пародийно низкое качество подготовки в этой школе. Но отсутствие конкуренции тоже способствовало карьере Андреса. В 1993 году он возглавил республиканский убойный отдел, а через три года стал главным комиссаром полицейского бюро по борьбе с организованной преступностью.

О "лихих девяностых" в Эстонии не снимают сериалов, но это не значит, что Эстония тогда была намного благополучнее России. Андрес вспоминает, как ездил на всемирный конгресс полицейских в Америку в 1995 году и демонстрировал коллегам статистику 1994 года - 365 убийств за год. "Никто не знал, где находится Эстония, но по убийствам на душу населения мы были на первом месте в мире. Мы просто не успевали, - говорит Андрес. - Просто исполняли роль статистов, бегали с одного убийства на другое".

Главной криминальной особенностью советской Эстонии Андрес называет полное отсутствие в республике воров в законе . Он предполагает, что в стратегически важной республике весь криминал находился под контролем КГБ: "Был такой Коля Таранков, он учился то ли в Киеве, то ли в Минске в школе КГБ. Его за что-то выгнали с третьего курса, но в КГБ же бывших не бывает. И когда стали сюда приезжать гастролеры криминальные, они спрашивали: "Кто смотрящий?" И тогда появился этот Коля".

Гастролеры, о которых рассказывает Андрес, - сначала это были пермские бандиты во главе с Юрием Калининым по прозвищу Калина. Его, впрочем, быстро убили. Вслед за пермскими приехали краснодарские - их группировку возглавлял некий Миша Горбачев. "Клички у него, по-моему, не было. Зачем с такой фамилией кличка? Он хотел подмять всю Эстонию под себя и начал настоящую войну с Таранковым - это была очень кровавая осень. Горбачев хотел грохнуть Таранкова, но на Горбачева наехал такой чеченец Харун Дикаев - чеченцы у нас работали на Таранкова. Начали много стрелять, и Горбачев уехал в Польшу, куда-то на хутор - бежал то есть. Краснодарские приехали к Таранкову на переговоры, тот им говорит: "Сначала грохните Горбачева, потом приезжайте - будем разговаривать". Они его грохнули, приехали разговаривать - а их все равно всех убили".

Дипломная работа по праву, которую Андрес защитил в Тартуском университете, была не про пермских или краснодарских, а про эстонских бандитов - "птицефабриковских". "Вообще у эстонцев ОПГ не бывает, - говорит Андрес. - эстонец группой не живет, у нас даже сел нет - только хутора. Но птицефабриковские откуда-то появились. Ну вот просто бандиты с птицефабрики, и все эстонцы. Занимались металлом - мы же тогда были на первом месте в мире по экспорту цветных металлов, и они воевали за эти металлы с пермскими, был такой Шипа - Подшивалов. Спросите любого про стрельбу на АЗС Neste - все помнят, как приехал микроавтобус с бойцами и птицефабриковские пермских перестреляли".

"Министры МВД у нас тогда менялись - ну, не каждый день, но очень часто. Я приходил на работу и спрашивал у девушки на ресепшне, кто сегодня министр. Самый большой скандал был, когда одна воинская часть егерская под Хаапсалу взбунтовалась: сказали, что не хотят подчиняться бывшим коммунистам, и стали ездить по Эстонии убивать русских бандитов. Стали таким эскадроном смерти. На уровне парламента по ним разбирательство было".

Но закончились криминальные войны, по словам Андреса, не из-за егерей, а из-за того, что закончилась контрабанда металла: "Году к 95-му металл ушел и как-то само все вошло в правовое поле". Запутанная история, в общем.

Сам Андрес к концу 90-х закончил не только Тартуский университет, но и магистратуру Таллинского университета по административному управлению, а также академию ФБР в Америке, превратившись в самого образованного полицейского своей страны. Видимо, на этой почве у него не сложились отношения с новым директором эстонский полиции Робертом Андроповым, который хотел упразднить центральный аппарат криминальной полиции во главе с Андресом, оставив только местный уровень. Чтобы Андрес не мешал, Андропов назначил его начальником полицейской академии.

"Я там три или четыре года работал, но понимал, что это пенсия, а мне еще сорока не было. В итоге на полгода уехал в Иорданию. Там прямо в пустыне американцы построили международную полицейскую академию для арабов, прежде всего для Ирака, и я там преподавал. Вот это, конечно, была уже настоящая школа героев Советского Союза: 3 тысячи курсантов и обучение восемь недель. Американцы давали арабским семьям по 400 долларов, чтобы те им своих сыновей отдавали. Родители деньги брали, сыновья учились - и потом исчезали, не хотели работать в полиции".

Преподавать такому контингенту было неинтересно. Андрес вернулся в Эстонию и написал книгу про "красную ртуть" - это была модная конспирологическая тема в начале 90-х: якобы советские ученые разработали какое-то уникальное вещество (то ли яд, то ли наркотик, то ли взрывчатку) и за ним охотятся все спецслужбы и мафии мира. Тогда же Андрес устроился советником к главкому эстонской армии Антсу Ланеотсу. Это был единственный эстонский высший офицер, прошедший советскую боевую подготовку: в начале 80-х воевал в Эфиопии, командовал танковым полком. Должность советника - еще более скучная пенсия, чем полицейская академия, и, видимо, кроме как в политику, Андресу просто некуда было идти. Вступив в партию социал-демократов, он быстро возглавил ее таллинское отделение. Весной 2011 года он избрался в Рийгикогу от центра Таллина, теперь возглавляет парламентскую комиссию по борьбе с коррупцией. "Эстонская коррупция" звучит смешно, но Андрес говорит, что однозначную победу над ней удалось одержать только на низовом уровне - полиция, таможня и прочее. "А если выше, то всегда есть какие-то связи, к которым могут быть вопросы".

Кабинет Андреса в Рийгикогу окнами выходит на православный собор Александра Невского, и депутат жалуется, что когда во время заседания его комиссии у русских начинают звонить колокола, ему приходится прерывать заседание. На стене в кабинете висит портрет президента Тоомаса Хендрика Ильвеса (он тоже социал-демократ) и нарисованный жеребенок - на рисунке подпись: "Ильвес". "Нет, это не президент рисовал, - смеется Андрес. - Секретарша моя рисовала, у нее тоже фамилия Ильвес, и завхоз наш в Рийгикогу тоже Ильвес. Когда я заказывал портрет президента, секретарша писала завхозу заявку: Ильвес просит Ильвеса купить портрет Ильвеса". Начинающему политику еще не надоело рассказывать парламентские анекдоты.

Автор - специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ".